Неточные совпадения
Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил
простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги с постели на
пол, то непременно попадал в них сразу.
Тихо тянулись дни, тихо вставало горячее солнце и обтекало синее небо, распростершееся над Волгой и ее прибрежьем. Медленно ползли снегообразные облака в полдень и иногда, сжавшись в кучу, потемняли лазурь и рассыпались веселым дождем на
поля и сады, охлаждали воздух и уходили дальше, дав
простор тихому и теплому вечеру.
С первого раза невыгодно действует на воображение все, что потом привычному глазу кажется удобством: недостаток света,
простора, люки, куда люди как будто проваливаются, пригвожденные к стенам комоды и диваны, привязанные к
полу столы и стулья, тяжелые орудия, ядра и картечи, правильными кучами на кранцах, как на подносах, расставленные у орудий; груды снастей, висящих, лежащих, двигающихся и неподвижных, койки вместо постелей, отсутствие всего лишнего; порядок и стройность вместо красивого беспорядка и некрасивой распущенности, как в людях, так и в убранстве этого плавучего жилища.
Когда он выехал за город, то уж почувствовал заметное облегчение; именно ему необходимо было вырваться на деревенский
простор и отдохнуть душой на бесконечном раздолье
полей, чтобы освободиться от давившего его кошмара.
Наступило тепло. В воображении больной рисовалось родное село,
поле, луга, солнце,
простор. Она все чаще и чаще заговаривала о том, как ей будет хорошо, если даже недуг не сразу оставит ее, а позволит хоть вынести в кресле в палисадник, чтобы свежим воздухом подышать.
Весной-то да летом хорошо по земле ходить, земля ласковая, трава бархатная; пресвятая богородица цветами осыпала
поля, тут тебе радость, тут ли сердцу
простор!
Это уж не то, что в
поле или голом болоте, где выпускать в меру, тянуть и прицеливаться в птицу на
просторе: вальдшнепа, мелькающего в лесу, надобно так же быстро стрелять, как ныряющего на воде гоголя.
Только когда мы выехали из города и грязно-пестрые улицы и несносный оглушительный шум мостовой заменились просторным видом
полей и мягким похряскиванием колес по пыльной дороге и весенний пахучий воздух и
простор охватил меня со всех сторон, только тогда я немного опомнился от разнообразных новых впечатлений и сознания свободы, которые в эти два дня совершенно меня запутали.
Воздуху много и
простору: вон оно,
поле, — так бы и побежала.
О, смертная тоска, оглашающая
поля и веси, широкие родные
просторы! Тоска, воплощенная в диком галдении, тоска, гнусным пламенем пожирающая живое слово, низводящая когда-то живую песню к безумному вою! О, смертная тоска! О, милая, старая русская песня, или и подлинно ты умираешь?.
Сосредоточенно обращённый в прошлое взгляд старика медленно бродит в сумраке большой комнаты, почти не видя расплывшихся очертаний давно знакомых вещей, — их немного, все они грузные и стоят, точно вросли в
пол.
Простор комнаты пустынен, и сумрак её холоден.
— Нет, Гаврилыч, — отвечал юродивый, — там душно, а Митя любит
простор. То ли дело в чистом
поле! Молись на все четыре стороны, никто не помешает.
Если б ты Трояновой тропой
Средь
полей помчался и курганов, —
Так бы ныне был воспет тобой
Игорь-князь, могучий внук Троянов:
«То не буря соколов несет
За
поля широкие и долы,
То не стаи галочьи летят
К Дону на великие
просторы!»
Или так воспеть тебе,
Боян, Внук Велесов, наш военный стан:
«За Сулою кони ржут.
Я не свожу глаз с Ермоловой — она боится пропустить каждый звук. Она живет. Она едет по этим
полям в полном одиночестве и радуется
простору, волнам золотого моря колосьев, стаям птиц. Это я вижу в ее глазах, вижу, что для нее нет ничего окружающего ее, ни седого Юрьева, который возвеличил ее своей пьесой, ни Федотовой, которая не радуется новой звезде, ни Рено, с ее красотой, померкшей перед ней, полной жизни и свежести… Она смотрит вдаль… Видит только
поля,
поля,
поля…
Простором и тишиною встретило их
поле; весенним теплом дымилась голубая даль, воздушно млели в млечной синеве далекие леса.
Будущее наше рисовалось нам так: вначале на Кавказе, пока мы ознакомимся с местом и людьми, я надену вицмундир и буду служить, потом же на
просторе возьмем себе клок земли, будем трудиться в поте лица, заведем виноградник,
поле и прочее.
Подъезжая к заводу, Арефа испытывал неприятное чувство: все кругом было чужое — и горы, и лес, и каменистая заводская дорога. Родные
поля и степной
простор оставались далеко назади, и по ним все больше и больше ныло сердце Арефы.
Но, хлебом золотя
простор ее
полей,
Ей также, господи, духовного дай хлеба!
Мне ли, страстному поклоннику вечных красот природы и моего чудного, родимого края, свободы его
полей и лесов, его роскошного
простора и приволья, мне ли, безумному охотнику, грустить, расставаясь с неволей и шумом городской жизни, с пыльной и душной Москвой?
Очень уж ему нравилось чаепитие в светлой, чистой комнате с окнами в безграничный
простор зелёного
поля и голубого неба. И ещё что-то ему нравилось — не то жена, не то он сам. В конце концов — ему хотелось показать себя с самой лучшей стороны, быть героем наступающего дня.
От Тюмени до Томска, благодаря не чиновникам, а природным условиям местности, она еще сносна; тут безлесная равнина; утром шел дождь, а вечером уж высохло; и если до конца мая тракт покрыт горами льда от тающего снега, то вы можете ехать по
полю, выбирая на
просторе любой окольный путь.
Мужики, напирая друг на друга, старались не глядеть в лицо солдатам, которые, дрожа от мороза, подпрыгивали, выколачивая стынущими ногами самые залихватские дроби. Солдаты были ни скучны, ни веселы: они исполняли свою службу покойно и равнодушно, но мужикам казалось, что они злы, и смущенные глаза крестьян, блуждая, невольно устремлялись за эту первую цепь, туда, к защитам изб, к
простору расстилающихся за ними белых
полей.
Высоко над
полями стояло небо и тоже смотрело в себя; где-то за спиной Юрасова заходило солнце и по всему
простору земли расстилало длинные, прямые лучи, — и никто не смотрел на него в этой пустыне, никто не думал о нем и не знал.
Дома в Туле: после грязи, тесноты, некрашеных
полов и невкусной еды —
простор, чистота, вкусная еда. Помню, раз, после обеда: были ленивые щи со сметаной и ватрушками, жареные цыплята с молодым картофелем и малосольными огурцами. Сел после обеда в кресло с газетой, закурил, — и всего охватило блаженство: как хорошо жить на свете! Особенно, — когда жареные цыплята и малосольные огурцы!
Смайлевские плужки, которыми старый Шкот хотел научить пришедших с выпаханных
полей переселенцев «воздымать» тучные земли их нового поселения на заволжском
просторе, я видел в пятидесятых годах в пустом каменном сарае села Райского, перешедшего к Александру Шкоту от Ник. Ал. Всеволожского.
Казаки — сброд всяких выходцев из Руси, в особенности же холопов. Эти нищие бежали из южных окраин или Украины в чисто
поле древних богатырей. Там встречало их привольное житье. Там был полный
простор для силы-волюшки, которая еще ходила ходуном по косточкам и просилась «волевать» — охотиться.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на
полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как-нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на
простор, из-под потолка под небо.
И диким
простором, безграничностью дремучих лесов, безбрежностью
полей веяло от этой последней темной мудрости его; в ней слышался смятенный крик колоколов, в ней виделось кровавое зарево пожаров, и звон железных кандалов, и исступленная молитва, и сатанинский хохот тысяч исполинских глоток — и черный купол неба над непокрытой головою.